В Санкт-Петербурге на студии «Лендок» прошли повторы фильмов фестиваля «Окно в Европу», который проходил в августе в Выборге. Два якутских фильма из программы заставляют пересмотреть свое отношение к кинематографу Республики Саха.

Я не буду изображать из себя знатока якутского кино (каковым за пределами Республики является разве что критик из Екатеринбурга Сергей Анашкин), но в середине нулевых мы с Иваном Чувиляевым делали программу российского регионального кино на фестивале 2Morrow — и быстро обнаружили, что за пределами столиц полноценная местная киноиндустрия существует только здесь, в краю вечной мерзлоты, занимающем территорию размером с шесть Франций. За три года работы над программой мы убедились, что якутское кино прогрессирует стремительно: когда мы начинали в 2013 году не у всех фильмов были русские титры, а в 2017-м якутская ретроспектива уже доехала до фестиваля в Бусане.

На федеральном уровне о якутском кино знают с середины нулевых, когда появилась информация о хорроре «Тропа смерти» (2006); этот жанр, мало распространенный в российском кинематографе, не был посторонним для общества, пронизанного верой в Верхний, Срединный и Подземный мир. Позднее стало известно, что в Якутии снимают кино и других жанров, в первую очередь комедии, которые выходят на первые позиции в местном прокате, окупаются и дают возможность независимым студиям запускать следующий проект. В республике возникла небольшая, но работающая индустрия (совершенно не похожая на дотационную федеральную, работающая с мелкими инвесторами вроде автосалонов и напоминающая скорее американский indiewood), в которой продюсеры пытаются нащупать темы, потенциально интересные зрителям; услышать мнение аудитории гораздо проще, если ты работаешь для небольшого народа, сплоченного историей и WhatsApp, живущего в тяжелых климатических условиях. Важно и то, что в Якутии много хороших театральных актеров, которые часто получают образование в столицах, но не получают приглашения в федеральные проекты, если речь не идет о фильме «Орда» (к вопросу о том, есть ли в России «белые люди» и «people of color»). Так, Дмитрий Щадрин и Алексей Егоров из труппы Академического театра Саха создали свою студию DetSat (что можно расшифровать как «Дети Саха-театра») и начали снимать кино летом, после окончания театрального сезона.

Я сама побывала в Якутии летом 2014 года, на их главном фестивале, церемония закрытия которого выглядела как вручение премии «Оскар» на местном уровне, и заметила еще один аспект, который ускользает от механических описаний в индустриальных терминах. В советское время поощрялось творчество «малых народов», в якутских селах открывались художественные школы; кинематограф Республики Саха — отчасти продолжение этой традиции, выражение народного творческого духа на новом технологическом уровне («Не видел ни одного якута, который вообще не занимался бы творчеством», — говорил режиссер якутского арт-кино Михаил Лукачевский, одна из работ которого, картина о рано умершем якутском певце, «Таайымаҥ тапталы» — потрясающий пример документального кино, сделанного почти без денег и без архивных материалов).

В последние десять лет, когда о якутском кино уже было известно зрителям и фестивальным кураторам, за ним закрепилась слава интересного феномена, но сами фильмы существовали в этнической нише, путешествовали в основном по фестивалям коренных народов (за исключением прорыва в Бусан) и считались неподходящими для соревнования по гамбургскому счет в больших фестивальных конкурсах.

Новость заключается в том, что это уже не так. Более того, продюсерам и режиссерам в центральной России стоит повнимательнее присмотреться к якутскому опыту уже не только в плане организации независимого кинопроизводства, но и в плане работы с изображением и фактурой.

Выносим за скобки Московский кинофестиваль, который регулярно отбирает якутские картины и хоронит их в своих программах, как и все остальные фильмы, отобранные на Московский кинофестиваль. Победа «Царь-птицы» Эдуарда Новикова на ММКФ-2018 и приз зрительских симпатий картине «Надо мною солнце не садится» Любови Борисовой на ММКФ-2019 говорит не столько о прогрессе в якутском кино, сколько о смехотворно низком качестве конкурса киносмотра, который не в состоянии сделать даже то немногое, что можно было бы сделать — вывести якутское кино из этнического гетто, переупаковать его, продвинуть к зрителям и на зарубежные фестивали.

С описанной задачей вероятнее мог бы справиться «Кинотавр» — работающая индустриальная площадка, но «Кинотавр» до сих пор не показывает в конкурсе якутское кино, что особенно обидно в этом году, когда на выселках фестиваля в Выборге оказались сразу две картины из Республики: «Нет бога кроме меня» Дмитрия Давыдова и все то же «Надо мною солнце не садится» Любови Борисовой. Обе они сделаны на таком техническом, визуальном, драматургическом и исполнительском уровне, что разговоры о «кино коренных народов» можно прекращать.

Во время просмотра картины Давыдова меня не покидало ощущение, что она с легкостью могла бы оказаться в каннской программе «Особый взгляд», где в этом году показали «Однажды в Трубчевске» Ларисы Садиловой (невероятный зрительский экспириенс: смотреть кино на русском языке как этническое — в ряду корейских, китайских, бразильских и других «экзотических»). Герой — деревенский мужчина, у которого мама стала все забывать и порой представляет опасность для окружающих. Односельчане советуют ему ехать в город на лечение, там выясняется, что у нее Альцгеймер и лучше ей уже не будет. Герой иногда стучит в дверь и представляется курьером или подсаживается к ней на скамейке как незнакомец, чтобы в очередной раз убедиться: мама перестала его узнавать. Ритмически городская часть (основная, после деревенского пролога) выстроена вокруг трех сцен в автобусе: в первый раз, когда он только приехал и горожане смотрят на него враждебно; во второй — когда они погуляли с мамой по площади и счастливые едут домой, заражая своим смехом весь салон; третий — когда он едет уже один. То, что делают актеры, особенно играющая маму Зоя Багынанова, чье лицо заливается блаженным светом в редкие моменты радости — невероятно; сыгравший главную мужскую роль Петр Садовников получил в Выборге специальный приз за лучшую мужскую роль. Работа режиссера, оператора Ивана Семенова и художницы Саргыланы Скрябиной по преобразованию неказистой фактуры в визуальное произведение, внимание к деталям — посерьезнее, чем в картинах московских режиссеров (так, финансовая состоятельность доктора, опекающего семью, обозначена едва уловимыми штрихами: он все время одет примерно одинаково, но в разных сценах у него меняются перстни на пальце).

Фильм Любови Борисовой — скорее крауд-плизер, и на недавнем показе эха фестиваля в Выборге на студии «Лендок» он собрал полный зал зрителей (у меня нет данных об этническом составе публики на недавних столичных показах «Агента Мамбо» Алексея Амбросьева, самого кассового фильма в якутской истории, заработавшего 15,5 млн рублей при бюджете в 1,7 млн, но на якутских фильмах в Петербурге сидели в основном выходцы из диаспоры, а могли бы сидеть самые разные зрители).

Отец отправляет молодого сына, который не хочет работать и учиться, а хочет только снимать «вайны», на звероферму, расположенную у Моря Лаптевых. Там юноша (Иван Константинов) знакомится со стариком (Степан Петров из «Царь-птицы»), у которого много лет назад погибла жена и потерялась дочь (частота гибели, смерти от несчастных случаев и болезней в якутском обществе поражает; фильм Михаила Лукачевского «Белый день» отчасти основан на реальных событиях: замерзающие на дороге люди, перед смертью пишут на снегу проезжающих мимо и не остановившихся машин). От скуки парень начинает записывать ролики с новым знакомым (тот считает, что «вайнер» — это писатель, брат других Вайнеров), быстро завоевывает вожделенные просмотры и лайки, но постепенно под влиянием старика переосмысляет свои приоритеты. Комедия с элементом драмы, в которой затрагивается тема связи поколений — очень характерные мотивы для якутского кино (в «Агенте Мамбо», истории внедрения молодого полицейского в банду автоугонщиков, большинство героев в какой-то момент выясняют, что являются сиротами).

Якутское кино — феномен, который трудно с чем-то сравнивать. Зараженное стереотипами сознание стремится привязать его к азиатской традиции, просто из-за внешности актеров, но я знаю, что у якутских кинематографистов и зрителей нет специального интереса к японскому, корейскому и китайскому кино. Скорее, я сравнила бы его с кино украинским, но не потому, что они похожи, а потому что украинское кино по-своему, не так, как в России, обрабатывает ту общую визуальную фактуру, которая осталась нам от Советского Союза. По-своему обрабатывает ее и якутское кино. Городское пространство здесь состоит из вывесок на русском языке, но диалоги происходят в основном на якутском (главарь банды в «Агенте Мамбо» говорит по-русски только потому, что он вырос в приюте). Для русского зрителя подобное смещение реальности кажется волнующим и странным (титры в якутских комедиях давно превратились в отдельный комический нарратив, они не просто переводят диалоги, но и комментируют происходящее: «Даже мне стало больно!).

Я не видела в федеральном кино примеров такого же гармоничного сплава социальной и экзистенциальной проблематики, такой гуманистической интонации, лишенной малейшей фальши, такого осознания важности человеческой жизни и такого смирения перед утратами. (И, возвращаясь к нашей постоянной теме гендерного баланса: в этих картинах, где действуют и мужские, и женские персонажи, нет ничего, что напоминало бы предустановленную мизогинию федеральных авторов — возможно потому, что в пространстве органического гуманизма проблемы сексизма не существует).

Мы говорим о том, что в утопическом глобальном мире, который никогда не наступит, разные страны и города будут предлагать в общемировую копилку культуры, глобального контента свой локальный вклад. Якутия — уникальная цивилизация, вбирающая в себя тюркские (за счет языка) и арктические (за счет климата) элементы. Несколько лет назад в республике наконец появился быстрый интернет, и поразительные новости оттуда теперь поступают каждый день: шаман, общение с Джорджем Мартиным, независимо избравшаяся женщина-мэр в Якутске. Якутия — уникальное достояние России и мира, которое пора (в наших головах) выпустить из этнического гетто и оценить по-новому.

Автор: Мария Кувшинова

Источник: kimkibabaduk