Не знаю, как объяснить странный феномен: несколько новейших якутских картин связаны с темой дороги, значимых перемещений в пространстве. Можно сослаться на случайное совпадение. Можно сказать, что мотив путешествия слишком уж всеохватен, а слово дорога звучит чересчур общо. Смысловая «авоська» позволяет впихнуть в себя всякий сюжет, имеющий хоть отдаленное отношение к поступательному движению. Гибкая оболочка готова принять нужную форму.

Конечно, якуты не домоседы. Движутся много, из сел в города, из городов – к деревенским сородичам. Летом отправляется на сенокос, в сезон — на охоту или рыбалку. Пространства республики обширны и слабо заселены. Вольница здесь, зачастую, чревата опасностями. Сочетание таких предпосылок благоприятно для развертывания экстремальных фабул, будь то драма, триллер или мистического кино. «Бытовые суеверия» современных саха сохранили архаические пласты шаманской мифологии. Истории о путешествиях душ, рассказы о блуждающих духах несут в себе потенциал иносказания. За ними брезжит метафора.

——————————————————

«Атын Олох» («Другая жизнь») Степана Бурнашева — первый якутский фильм, снятый за океаном. В одноэтажной Америке. Да-да, небольшая команда киношников действительно  посетила США. Натурные съемки велись партизанскими методами, на свой страх и риск.

Известно, что люди из разных частей Земли стремятся попасть в Америку, в поисках лучшей доли. История стереотипна, Сложился уже особый субжанр — green card-драма. Опыт жизни на новом месте, столкновение с непривычным бытом заставляют мигрантов заново пересматривать идентичность. Приходится отвечать — себе самому — на множество жестких вопросов. Ты от чего-то бежишь, или к чему-то стремишься? Стоит ли тратить энергию на адаптацию в дальних краях, вдруг удача обманет? Или разумней вовремя возвратиться домой, в привычное восвояси?

Вот и якутская пара, Айсен и Света, выиграв заветную green card, решает осесть в Америке. Особой нужды в эмиграции нет. Супругов сложно причислить к политическим, или экономическим беженцам (в строгом значении терминов). Достаток и дома имелся. Будущее детей устраивать рановато – отпрысков пока что не завели. Что же влечет в США новых искателей счастья? Любопытство, азарт, желание радикально переменить обстановку. Неудовлетворенность собой — симптомы кризиса среднего возраста, что сбивают с толку Айсена. Муж наивней супруги, не так практичен и прозорлив. Но решения в этой семье принимает мужчина.

Надеждам мигрантов на скорый успех не суждено оправдаться. Заштатный Сан-Маркос в штате Техас мало похож на город мечты. Айсен перебивается неквалифицированным трудом. Карьера Светы складывается успешней. Офисная леди работает допоздна — мужу приходится насыщаться фастфудом. Семейные роли теряют прежнюю очевидность: мужчина, перестав быть добытчиком, негаданно превратился в нахлебника. Уязвленное самолюбие толкает Айсена на авантюру. Он вкладывает все сбережения в эфемерный бизнес-проект, ненадежный партнер исчезает с деньгами. Необходимо выследить проходимца, вернуть средства в семейный бюджет. А потом паковать чемодан, пора возвращаться в Якутию.

Фильм сложно признать идеальным. Обращение к репортажной манере придало стилистике малобюджетной картины визуальную шероховатость, характерную для независимого кино. Многие эпизоды, однако, сделаны слишком уж второпях, непродуманно и небрежно. Огорчает приблизительность в обрисовке бытового контекста, невнятность социальных и личностных характеристик. Случайные интерьеры — склады, офисы, кабаки (снимали там, где разрешили приткнуться). Случайные типажи исполнителей второстепенных ролей. Похоже, режиссер обошелся без долгого кастинга. В фильме снялись те из техасцев, с кем повезло сговориться: приятели приятелей, знакомые знакомцев. Якутские актеры фактурны, играют с искренней самоотдачей. В соседстве с ними натурщики из США выглядят плоскостными, бутафорскими истуканами. Автор не ставил перед собой «страноведческих» задач. Нет ни намека на тонкости взаимодействия расовых и этнических групп – гринго, латино и азиатов. Зритель остается в неведении, к какой из разноликих техасских общин удобней будет приткнуться мигранту-якуту.

При всех своих недостатках «Другая жизнь»- веха в профессиональном становлении режиссера, значимый опыт для независимого кино республики Саха. Степан Бурнашев – типичный (сверхтипичный даже) якутский автор: самородок- самоучка. Начинал с видовых картин об охоте, любимом хобби якутских мужчин. Гуманитарного образования не получил, не «лирик», а «физик» (учился в местном Институте математики и информатики). Если недостает знания готовых драматургических формул, на выручку приходят интуиция и здравый смысл. Надежность, ответственность, работоспособность – наследие спортивного прошлого (чемпион по гиревому спорту). За какой бы сюжет не брался Степан Бурнашев, будь то рассказ о беглом преступнике или сентиментальная сказка о притяжении деревенского бобыля и обеспеченной горожанки, решает его средствами камерной драмы. Малый актерский состав, неброские способы выявления переживаний. Режиссер добивается достоверности поведения, выводит логику поступков значимых персонажей из специфики склада характеров (характер – это судьба), а не только из конструктивных условностей и инерции фабульных схем, что диктуют «экстремальные жанры» (экшн, ужасы, мелодрама). Такой подход выделяет работы Бурнашева из основного потока якутских картин, ориентированных на условную драматургию, на мелодраматические перехлесты. В «Другой жизни» он сознательно обратился к камерной драме, стирая зазор между жанровой природой картины и собственными режиссерскими установками. Автор рассказал о мужскую историю – о преждевременном мороке кризиса среднего возраста, об изживании наивных иллюзий. О том, что тревожит его самого. В кино Бурнашева присутствует живой нерв – что примиряет с недочетами и огрехами. Возможно, миссия этого режиссера – внедрить в якутский кинематограф приметы бытовой достоверности, приемы «житейской», психологической драмы. Есть у него дотошность – придет и мастерство.

Повествовательная традиция саха требует включения в сюжет внятных элементов дидактики. Бурнашев следует исконной модели. Мораль очевидна: в Якутии лучше, чем на чужбине. Нельзя потребительски относиться к жене. Годичный вояж в державу фаст-фуда стал для якутской пары непростым испытанием, проверкой прочности отношений, крепости семейных уз. Инициацией брака. Награда – наследник, зачатый в дальних краях. Самый ценный сувенир из Америки.

Якутские рецензенты справедливо пишут о поколенческой привязке картины. Героям, да и потенциальной аудитории — серьезно за тридцать. Юноши девяностых взросли на суррогатах американской мечты, они черпали представления о США из поточных голливудских картин, из антуража боевиков, что стояли на полках видеопрокатов. Америка суперменов и див была для очарованных зрителей недосягаемым миражом. В нежданных приступах ностальгии, у тех «кому за…», проявляет себя не тоска по чужой стране – тоска по собственному былому. Так пронзительно и надрывно звучит эхо невозвратимой юности, несбывшихся мечтаний, неосуществленных надежд. Возможно, якутская пара потому и выбрала для переезда провинциальный Техас, что инстинктивно сторонилась тревог и опасностей столичных городов, соблазнов крупных мегаполисов.

Любопытно, что оказавшись в Техасе, Айсен говорит о себе, как о представителе народа саха («я из Азии»), не поминая вовсе о российском гражданстве. Он ощущает себя уроженцем родного улуса, а не сыном «великой империи». В такой системе координат Москва — всего лишь аэропорт, перевалочный пункт между привычным Якутском и вожделенным Нью-Йорком, воздушными воротами в США.

Сергей Анашкин

[1] Для утверждения этой весьма поучительной мысли в фильм вводится дополнительный персонаж, одинокий вдовец (из американцев), что не может смириться с потерей супруги.